Прочитал великолепную статью Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ (в то время) А.А. Иванова «Речь о прецеденте». Статья является его докладом, сделанным им еще в 2010 году.

Тема статьи до сих пор является актуальной также и для Казахстана. Так, например, в рамках обсуждения проекта Концепции правовой политики РК до 2030 года Национальная палата предпринимателей указывает следующее:

«Формированию единообразной судебной практики способствует широкое применение судами опыта работы и решений других судов, включая вышестоящих инстанций (в частности, кассационных инстанций Верховного Суда).

Необходимо ввести в практику нижестоящих судов возможность ссылаться на кассационные решения. В качестве пилотного проекта данный механизм может быть апробирован в новых адмсудах в рамках внедрения АППК.

В целом, в текущей работе судов явного запрета на такую практику не имеется. Несмотря на отсутствие законодательного регулирования, подобная практика (ссылки в решениях судов на международный опыт) имела место.

Предлагаемые меры позволят повысить качество судебных решений, принимаемых в кассационных инстанциях, и в целом, минимизировать ошибки судебных органов во всех инстанциях».

Повышение роли нормативных постановлений Верховного Суда, обзоров судебной практики, а также судебных актов по конкретным делам является необходимым с учетом усложнения регулирования, запоздалого принятия законов, увеличения роли принципов права, неизбежного включения в законодательство оценочных норм, дающих большую гибкость регулированию.

С этим связана и необходимость обязательного опубликования всех актов Верховного Суда и создания легкой системы поиска нужного акта.

Нельзя отрицать, что сейчас созданы фильтры для рассмотрения дел в Верховном Суде (на этапе пред-кассации, по сумме споров). Это создает естественные условия для создания прецедентов. При этом в отношении фильтра на пред-кассации требуется введение мотивированного отказа судьей в принятии дела на рассмотрении и обязательную публикацию таких отказов.

С учетом важности темы статьи хотел бы привести из нее ряд положений, которые могли бы дать правильный ориентир в этом вопросе.

«В прецедентной системе судебные акты «перерастают» уровень конкретного правоотношения, начинают применяться многократно, а иногда и вовсе приобретают качество нормативности. Однако тезис о том, что судебный прецедент — такая же норма права, как и та, что закреплена в законе, вряд ли может считаться верным… Впрочем, когда речь идет об абстрактных правовых позициях судов, то отличия их от норм закона довольно эфемерны…

Нормативность постановлений пленумов высших судов даже более высока, чем прецедентов, поскольку прецеденты работают только в судах, а постановления пленумов — далеко за их пределами…

После того как признана нормативность постановлений пленумов высших судов, остается один шаг до перехода к системе прецедентного права. Этот шаг совершается тогда, когда мы приходим к идее отбора судебных актов, которые будут пересматриваться высшими судами. Вот здесь наступает коренной перелом, при котором можно сказать, что наша система трансформировалась в систему прецедентного права…

Высший суд перегружен, туда поступает много мелких дел, и он решает, что надо отбирать наиболее значимые дела… Они отбираются для того, чтобы в наиболее важных для общества случаях сформулировать правовые позиции, рассчитанные не только на эти, но и на другие аналогичные им дела. Иначе нарушается принцип правовой определенности, и возникают серьезные проблемы с правом на судебную защиту…

Как только устанавливается национальный, на уровне высшего суда, фильтр отбора для судебных решений, вне зависимости от того, какими целями он обусловлен, сразу же авторитетность правовых позиций суда возрастает. Они начинают влиять на будущие судебные решения, а дальше — и на те отношения, которые, возможно, никогда не будут пересмотрены в суде. Чем выше авторитет правовых позиций суда, тем сильнее его влияние на социальные отношения…

Если по одинаковым делам высказываются разные правовые позиции, то это роняет авторитет высшего суда, снижает значимость его актов, нарушает принцип правовой определенности…

Два других высших суда — Конституционный Суд и Высший Арбитражный Суд — установили фильтры и выбирают наиболее значимые дела. Это волей-неволей толкает их к тому, чтобы формировать прецеденты. Данный процесс происходит сам собой, независимо от их желания…

Окончательный переход к прецедентной системе — это правильное направление движения, потому что в такой системе много серьезных достоинств.

Во-первых, это стабильность правовых позиций при их постепенном эволюционировании, отсутствие резких революционных изменений (что особенно важно для частноправовых отношений — идея «прочности гражданского оборота»), последовательность развития права, соблюдение внутренней логики такого развития, четкое, почти фотографическое отображение проблем практики, адекватная реакция на те проблемы, которые возникли в сфере правоприменения.

Во-вторых, прецедентный подход позволяет судебной власти занять достойное место в системе разделения властей, существующей в демократическом обществе. Особенно в условиях, когда у нас существует определенный крен в сторону исполнительной власти. Прецедентная система в условиях обеспечения реальной несменяемости судей и стабильности судов укрепляет позиции судебной власти.

Наконец, в-третьих, прецедентная система позволяет существенно снизить влияние на судей различных внешних факторов — административного давления, коррупции и т.п. Россия — огромная страна и порой очень трудно оценить, принято ли то или иное решение по внутреннему убеждению судьи или под влиянием упомянутых внешних факторов. Но всегда можно определить, соответствует ли оцениваемое решение уже сформированной прецедентной позиции…

Современное законодательство вышло на очень высокий абстрактный уровень. Как бы ни было это обидно, но российский депутатский корпус с трудом формулирует абстрактные правовые позиции. На какие-то простые решения он способен, быстро может их принять, но когда речь идет о толковании фундаментальных норм, о создании принципиально новых правовых позиций, основанных на толковании предыдущих правовых позиций или принципов, то здесь прецедент намного более удобен и полезен, нежели принятие законов парламентом.

Российский депутатский корпус подвержен сиюминутным порывам и часто хочет решить довольно простые правовые проблемы, игнорируя серьезные и фундаментальные правовые принципы. К тому же в больших государствах, таких как Россия, непосредственное волеизъявление народа при избрании парламента часто подвержено различным сторонним влияниям (через партийные механизмы, воздействие СМИ и пиар-акций), и в этом смысле депутаты парламента не менее далеки от народа, чем судьи…

В заключение хотелось бы коротко остановиться на основных направлениях развития прецедентного права в России.

Во-первых, это публикация судебных актов в сети Интернет, что является одной из важных мер по повышению открытости судебной системы…

Но для прецедентного права важен не сам факт публикации, а тщательный анализ судебных актов на предмет того, какие правовые позиции в них заложены. Поэтому необходима более глубокая обработка имеющегося массива актов с тем, чтобы среди них можно было легко найти похожие. Судебная система также должна разработать и внедрить организационные механизмы, которые позволяют изучать опубликованную судебную практику и оперативно реагировать на те или иные отклонения, имеющиеся в ней.

Во-вторых, это мотивирование высшим судом отказов в пересмотре дел. При наличии национального фильтра, с помощью которого отбираются судебные решения для пересмотра, надо объяснять, почему то или иное решение избрано для пересмотра, почему какое-то решение осталось вне сферы влияния высшего суда (мотивированные отказные определения)… Сам факт публикации отказных определений и мотивирование их, конечно, усиливает влияние высших судов на формирование судебной практики, потому что формируется самостоятельная ветвь такой практики…

В-третьих, это расширение процессуальных возможностей применять выработанные правовые позиции при пересмотре других дел…

В-четвертых, это введение так называемого преюдициального запроса… Когда судья видит, что возникла проблема массового характера, требующая единого толкования в масштабах всей страны, он может обратиться в высший суд, чтобы тот рассмотрел вопрос о толковании и сформулировал правовую позицию. Целесообразность предлагаемого решения хорошо видна по налоговым делам, потому что, к сожалению, у нас, в отличие от многих стран, есть только один Налоговый кодекс и никаких инструкций по его применению…».