Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 26.06.2020 № 303-ЭС19-25156 // Вестник экономического правосудия РФ, номер 9, 2020

Статья связана с вопросом определения начала срока исковой давности. Для нас это также представляет интерес с учетом предлагаемого внедрения Бизнес-портала (Реестра юридических лиц), в котором будет содержаться обширная информация о юридических лицах, в т.ч. об изменении состава участников компании.

Вопрос в том, нужно ли связывать начало срока исковой давности со дня публикации информации в Бизнес-портале и предполагать, что участники обязаны постоянно проверять публикуемую там информацию о компании. Следует отрицательно ответить на этот вопрос.

Хочу представить ряд положений из данного комментария.

«По мнению ВС РФ, по общему правилу у участников хозяйственного общества отсутствует обязанность получать сведения из ЕГРЮЛ о собственном обществе. Этот вывод мы можем только поддержать, поскольку ЕГРЮЛ, как и любой другой публичный реестр, — это всего лишь источник информации, к которому обращаются при необходимости совершения какого-либо юридически значимого действия, а не просто из праздного интереса.

В отсутствие доказательств осведомленности участника (акционера) о каком-либо факте корпоративной жизни (заключении договора об отчуждении доли, проведении общего собрания) у него не имеется оснований для осуществления соответствующих проверочных мероприятий, поскольку обычный стандарт поведения участника хозяйственного общества не предполагает постоянной проверки им сведений ЕГРЮЛ…

В данном случае мы в очередной раз наблюдаем проблему соотношения объективных и субъективных сроков защиты права. Отличие первых от вторых заключается главным образом в том, что первые всегда более длинные (например, 10 лет из п. 2 ст. 196 ГК РФ), поскольку момент начала течения исковой давности определяется независимо от знания пострадавшей стороны, а вторые более короткие, но зато принимают во внимание знание пострадавшего о факте нарушения и надлежащем ответчике, определяемое по формуле «начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права» (например, ст. 200 ГК РФ).

Смешение двух видов сроков (объективного и субъективного) начинается в тот момент, когда суды, используя стандартную оговорку «должно было узнать о нарушении» применительно к субъективному сроку, пытаются создать такой стандарт поведения — «узнавания», что он де-факто становится новым объективным сроком (начало течения срока привязывается к какому-то объективному факту), не предусмотренным законодателем, притом что продолжительность срока остается прежней, т.е. короткой, характерной для субъективных сроков. Это приводит к искажению модели субъективного срока, длительность которого не рассчитана на то, чтобы за это время любой средний разумный правообладатель уже узнал о нарушении своего права…

Проблему юридической неопределенности, сопутствующей любому субъективному сроку (неизвестно, когда пострадавшее лицо узнает о нарушении права), следует разрешать если не путем строгого следования модели объективной давности (по общему правилу 10 лет, п. 2 ст. 196 ГК РФ), то как минимум давая разумно длительный срок (1–3 года) [очевидно, со дня наступления события или совершения действия – А.К.] на то, чтобы разумное лицо могло узнать о факте нарушения, и по его истечении уже можно будет с большей уверенностью презюмировать, что пострадавшее лицо «должно было узнать».