Предъявление иска к директору и участникам компании опосредованным участником компании (участником другого уровня компании холдинга)

Через создание многоуровневой структуры компаний ее создатели преследуют свои цели, которые вполне могут иметь правомерный характер, например, оптимизация налогов и корпоративного управления, защита от рейдерства. Поэтому нет запретов на создание холдинговых структур, только если это не нарушает публичные интересы и интересы третьих лиц, которые во многом могут быть связаны с развитием конкуренции или ограничением преступной легализации денег. 

В Казахстане нет четкого регулирования деятельности холдингов (концернов), что приводит к неопределенности во взаимоотношениях с их участием, например, при признании наличия определенных прав у участников холдингов или при привлечении участников холдинга к ответственности за долги других участников холдинга. 

Одним из вопросов является возможность подачи иска в суд для взыскания убытков с директора и других участников компании не участником этой же компании, а участником другой компании, когда обе компании входят в один холдинг. Например, можно представить такую структуру холдинга – участником ТОО 1 (первый уровень) является ТОО 2 (второй уровень); участником ТОО 2 является ТОО 3 (третий уровень); участниками ТОО 3 выступают физическое лицо 1 и физическое лицо 2 (четвертый, конечный уровень). Вопрос заключается в том, имеет ли право подать иск физическое лицо 1 (находящееся на четвертом уровне) напрямую к директору ТОО 1 (находящемуся на первом уровне) и физическому лицу 2 (находящемуся на четвертом уровне) по причине причинения ими убытков ТОО 1? Вопрос усложняется возможным созданием отдельных компаний-участников холдинга по законодательству других стран, в том числе в офшорах. 

В своей статье «Пределы проникновения за корпоративную вуаль в пользу участников многоуровневой корпоративной структуры // Анализ дела Постригайло v. «Разрез Аршановский», опубликованной в Журнале РШПЧ №2 2019, А. Егоров считает, что следует отказать лицу подавать иск в отношении деятельности компании, в котором оно не является непосредственным участником.

Суть описываемого им спора как раз заключалась в том, что лицо, которое находилось на пятом уровне в системе корпоративного контроля, предъявило иск в интересах компании, находящейся на первом уровне корпоративного контроля. Вопрос сводился к тому, допустим ли в рассматриваемой ситуации иск о взыскании убытков, причиненных компании первого уровня действиями его генерального директора и двумя другими участниками пятого уровня корпоративного контроля.

Отмечается, что специфика корпоративного права России (также, как и в Казахстане) заключается в том, что, с одной стороны, юридическое лицо представлено чаще всего одним директором, и с другой стороны, не развита компетенция наблюдательного совета (совета директоров). Тогда как, в европейских странах (континентальной правовой семьи) механизмы корпоративного контроля за действиями директоров выстроены иначе, без привлечения участников компании. За директором наблюдает либо второй директор (правило двух ключей), либо дополнительно также члены наблюдательного совета, имеющие право от имени компании предъявлять иски к директору (подход законодательства Германии).

Однако, российское право идёт своим путём, более напоминающим подходы стран англо-американской правовой семьи, в которой широкое распространение получили так называемые косвенные иски (иски участников компании). Законодатель делает выбор в пользу представительской модели косвенного иска, характеризуя участника-истца как представителя компании (и, следовательно, материальным истцом является сама компания). 

Как также указывает А. Егоров, полномочиями на предъявление исков в интересах компании могут обладать только ее прямые участники, так как российский законодатель дает такое право только участникам компании. Никакие иные лица, в том числе лица, контролирующие упомянутых участников, полномочиями на косвенные иски, так называемые «двойные косвенные иски», не наделяются. 

Но мы понимаем, что это технический аргумент, т.к. если законодатель признает важность защиты интересов не только прямых, но и опосредованных участников, то нет препятствий для внесения изменений в закон. Кроме того, вероятно можно толковать это правило расширительно, и в этом случае даже не надо вносить изменения в закон.

Также А. Егоров указывает, что наделение участников компании правами на заявление требований от имени компании означает наличие множества лиц, имеющих право подать иск от имени компании. Если же наделить такими правами не только участников данной компании, но и участников ее участников (т.е. компании вышестоящего уровня), то число потенциальных истцов может существенно возрасти. Если добавлять следующие уровни корпоративного контроля, число управомоченных на подачу косвенного иска лиц будет возрастать в арифметической прогрессии. Но, как он указывает, это категорически противоречит целям законодателя, который не намеревался наделять столь широкий круг участников оборота полномочиями на выступление от имени компании.

Этой позиции можно возразить тем, что нельзя ограничивать защиту интересов лица со ссылкой на наличие множества лиц с одинаковым интересом. Если опосредованный участник докажет, что эффективная защита его интересов произойдет не через подачу иска непосредственным участником, а опосредованным, то такое право должно за ним признаваться. Кроме того, нам неизвестно, действительно ли законодатель хотел ограничить круг заявителей.

В этой связи важен вопрос защиты интересов миноритарного участника одной из компаний холдинга. Выдвижение им требований к директору компании, в которой миноритарный участник является непосредственным участником может быть необоснованным, так как нарушает свои обязанности директор компании другого уровня, в которой пострадавший участник имеет лишь опосредованное участие. А удовлетворение требований, предъявленных к другим участникам своей же компании, также исключено вследствие причинения ими убытков компании другого уровня. 

Если же компании холдинга находятся в разных странах, то считаю, что удовлетворение требований пострадавшего участника к другим участникам компании, которые своими действиями причиняют вред компании другого уровня, находящейся в другой стране, крайне сомнительно. С учетом того, что законодательство этих стран может существенно различаться и не давать возможности эффективной защиты корпоративных прав, а также по причине сложности представления доказательства нарушений, произошедших в другой стране, в которой находится компания другого уровня. 

А. Егоров отмечает, что раз речь идет не о защите кредиторов, а только самих участников холдинга, то не допускается выдвижение межуровневых требований участников. Создатели холдинга сами установили ее сложную структуру управления и поэтому должны нести последствия ограниченной возможности защиты своих прав. Построив такую схему, они должны работать по ее правилам. 

С таким утверждением нельзя согласиться. Если холдинг был создан правомерно, а также если вследствие действий директора или участников одной из компаний, входящей в холдинг, причиняется ущерб другим участникам холдинга, необходимо признать право по защите интересов последних через подачу исков против непосредственных нарушителей. Нельзя по формальным, имеющим технический характер, причинам отказывать в защите прав лица, если такая защита будет более эффективной. 

Так, в странах англо-саксонского права – Англии, США, Канады, Австралии подача двойных косвенных исков (опосредованными участниками) признается. М. Белова и Р. Макин в своей статье «Двойные (множественные) косвенные иски: сравнительно-правовой обзор и некоторые соображения о перспективах института в российском праве», опубликованной в Журнале РШПЧ №2 2019, отмечают английское дело Universal Project Management Services Ltd v Fort Gilkicker Ltd & ors. Суд в этом деле указал, что «…право на косвенный иск проистекает не из самого по себе статуса инвестора в данном конкретном обществе, а из поиска правопорядком в ближайшем круге «достаточно заинтересованных лиц», того, кто в отсутствие лучших кандидатов мог бы взять на себя труд отстаивать права компании и выйти с таким иском от ее имени. И в этом плане – неважно, сыскался ли такой доброволец из числа прямых участников или этажом (или несколькими) выше».

Данные авторы также приводят уместное высказывание судьи Сингапура в деле Waddington Ltd v Chan Chun Hoo Thomas, что сама идея справедливости, требующая предоставления инвесторам двойного косвенного иска, должна превалировать над процессуальными (и в общем-то техническими) особенностями рассмотрения таких дел, а задача суда в такой ситуации заключается в том, чтобы не придерживаться выработанных правил, если это приведет к несправедливому решению.

Таким образом, важное значение должно иметь усмотрение суда в Казахстане, который исходя из обстоятельств конкретного дела, руководствуясь принципами добросовестности и разумности (п. 4 ст. 8 Гражданского кодекса), а также правом каждого обратиться в суд за защитой нарушенных прав, свобод или законных интересов (ст. 8 Гражданского процессуального кодекса), может допустить принятие иска опосредованным участником. 

Если, однако, опосредованный участник не укажет наличие препятствий для защиты его интересов через подачу иска непосредственным участником компании, то в подаче иска опосредованным участником следует отказать. Например, при подаче иска против непосредственных участников компании опосредованный участник должен подтвердить, что до этого он безуспешно обращался к директору этой компании о подаче им такого иска для защиты интересов компании. Или при подаче иска против директора другой компании холдинга он должен показать, что до этого безуспешно обращался к непосредственным участникам этой компании о подаче ими такого иска.

Все вопросы, связанные с регулирование холдингов, являются актуальными для Казахстана, т.к. создание холдингов может обеспечить защиту интересов предпринимателей, оптимизировать налоги и производственные процессы, установить эффективную систему корпоративного управления. Поэтому для устранения неопределенностей в этих вопросах необходимо разработать и законодательно установить систему регулирования деятельности холдингов.